Виталик был высоким мужчиной под сорок. Его украшала седеющая шевелюра, небольшое пузико (лучше бы его назвать, конечно, « авторитетом»), стоптанные тапочки и спортивный  трикотажный костюм синего цвета с растянутыми коленками. Вполне типичный облик для самого обыкновенного обывателя, жителя двухкомнатной квартиры, отца двадцатилетнего лоботряса и мужа полноватой, хотя все еще «в соку», женщины бальзаковского возраста. Вполне типичный…. Но было одно обстоятельство, которое делало обладателя всех этих достоинств отличным от всей этой серой безликойтолпы, копошащейся среди бетонного мегаполиса. А обстоятельство называлось – МЕЧТА.

Мечтал Виталик о том, что когда-нибудь выйдет он за порог своего дома, взмахнет руками и … полетит. Казалось, что за детские фантазии кружат в голове сорокалетнего мужика? Да не фантазии то были.

Дело в том, что был наш Виталик конструктором. Правда, конструировал он больше макеты самолетов в местном Дворце детского творчества (бывший Дом пионеров). Да и сторонников этого вида творчества было у него всего три человека – мальчишки-озорники, которые облазали вокруг все деревья, перебили все окна и не нашли себе более пристойного занятия, как клеить бумажные фюзеляжи. Копошилась вся эта разношерстная компания во Дворце три раза в неделю. Все остальное время Виталик преподавал в ближайшей школе труд под псевдонимом Виталий Сергеевич.

Так размеренным неспешным шагом и проходила бы жизнь Виталика, если бы однажды утром не встал Виталик не с той ноги. И все покатилось по наклонной.

Яичница была пересолена и пережарена, жена – раздражена и сварлива, сын – нахален и зол. И, может быть, все так бы и застопорилось в фазе «недовольное бурчание». Но, тут уместно было бы напомнить, что встал наш герой не с той ноги, и  не захотел терпеть такое неуважение к своей персоне Виталик. Стукнул он по столу кулаком, швырнул вилку и чуть не разбил свою любимую кружку в горошек.

С оскорбленным видом потопал он в свой кабинет, который по совместительству служил еще и спальней. Разложил он на столе самое сокровенное, что хранил многие годы в самом дальнем углу запыленного шкафа – чертеж.

Через несколько дней, пока домочадцы гадали, чем же таким мог заниматься глава их семейства, вышел Виталик из своего добровольного заточения. Вышел уставший, но страшно довольный. Держал он в руках изящной формы … крылья.

- Эт ты чево?!
Жена встала каменной стеной, закрывая своим могучим телом дверной проем. Но взгляд у Виталика был отнюдь не шуточный. Она молча отошла в сторону, недоумевая, откуда в ее муженьке такая смелость, и чувствуя, как в душе просыпается давно забытое уважение к  нему. А  дылда-сынок, движимый любопытством и вполне объяснимым желанием помочь отцу, затопал вслед за ликующим Виталиком.

Во дворе конструктор надел бумажные крылья, оглянулся. На него смотрели плачущая жена и виноватый сын. И кольнуло что-то в сердце, а потом и в глазу Виталия. Понял он, что любит он их такими, какими они стояли сейчас, сутулыми, взъерошенными, одинокими. Он кивнул головой и взмахнул руками.

И поднялся он высоко-высоко над землею. Над крышами унылых серых многоэтажек. Над безлюдными кривыми улочками. Над серой обыденностью и безликой повседневностью. Взлетел словно Икар, устремляясь к солнцу и ощущая неведомую до селе радость – радость сбывшейся мечты.